21:46 Об Истинно-Православной Церкви | |
12 апреля 1925 г. было оглашено завещание Патриарха Тихона о местоблюстительстве, которое он написал 7 января 1925 г. — за 3 месяца до своей кончины.
"В случае Нашей кончины Наши патриаршие права и обязанности, до законного выбора нового Патриарха, представляем временно Высокопреосвященному митрополиту Кириллу (Смирнову). В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей таковые переходят к Высокопреосвященному митрополиту Агафангелу (Преображенскому). Если же и сему митрополиту не представится возможность осуществить это, то Наши патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященному Петру (Полянскому), митрополиту Крутицкому. Доводя о настоящем Нашем распоряжении до общего сведения всех архипастырей, пастырей и верующих Церкви Христовой, считаем долгом пояснить, что сие распоряжение заменяет таковое Наше распоряжение, данное в ноябре месяце 1923 г. 25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.) Тихон, Патриарх Московский и всея России".
Ввиду отсутствия первых кандидатов митрополита Кирилла и митрополита Агафангела, которые находились в ссылке, Местоблюстителем Патриаршего престола назначался митрополит Петр (Полянский). После вступления в управление Православной Российской Церковью, митрополит Петр издал послание, текст которого убедительно четко определял позицию Православной Церкви, как полного непримиримого стояния за истину и отвержение любых компромиссов и с обновленчеством и с советской властью. Этим посланием местоблюститель Патриаршего Престола Петр высказывал не только свою личную позицию, как временного Главы Церкви, но и позицию той, пребывающей в Истине, части духовенства, которая составляла непоколебимое антихристом стадо Христово.
«Советы убедившись, что в лице митрополита Петра, Православная церковь имеет неподкупного и бесстрашного вождя, энергичного и смелого, — стали подготавливать способы для удаления его от руководства Русской Церковью. С этой целью в газетах стали появляться статьи, полные клеветнических инсинуаций против митрополита Петра и его якобы контрреволюционной деятельности, а затем на обновленческом лже-соборе в Москве знаменитый Введенский огласил заведомо ложный, сфабрикованный ГПУ документ, якобы разоблачающий связь митрополита Петра с заграницей. Одновременно с этим Тучков от имени правительства начал вести с митрополитом Петром переговоры о легализации, т.е. официальном оформлении управления Православной Церкви. Эта легализация обещала облегчить бесправное положение Церкви, но требовала принятия митрополитом Петром ряда условий — как-то: 1) издание декларации определенного содержания, 2) исключения из ряда управляющих — не угодных власти епископов, т.е. устранения их от церковной жизни, 3) осуждения заграничных епископов и 4) в дальнейшем определенного контакта в деятельности с правительством в лице Тучкова. За это обещалось официальное оформление и неприкосновенность тех епископов, кои будут назначены на епархии по соглашению с властью. Митрополит Петр решительно отказался от предложенных ему условий и, в частности, от подписания предложенного Тучковым текста декларации».
Подозрения в контрреволюционных взглядах моментально пали на тех иерархов, которые были близки митрополиту Петру. Гонения ожесточились, аресты умножились, ссылки и расстрелы охватили тех, кто еще оставался на свободе. 10 декабря 1925 г. у митрополита Петра был произведен обыск, после чего он был арестован на дому. Через два дня домашний арест был заменен на тюремную камеру на Лубянке, в которой он оставался до мая 1926 г. С мая этого же года до поздней осени митрополита Петра содержали в одиночной камере бывшего Спасо-Евфимиева монастыря. Перед своим арестом владыко Петр составил завещание о вступлении в должность заместителя Местоблюстителя в случае своего ареста, трех кандидатов: митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Михаила (Ермакова) и архиепископа Иосифа (Петровых), из которых двое последних воздержались принять эту честь. В это время, «ГПУ подготовило самочинную группу епископов, во главе с архиепископом Григорием (Яцковским) Екатеринбургским и епископом Борисом (Рукиным) Можайским, каковая — по примеру Живой Церкви при аресте Патриарха — немедленно же, как только был арестован митрополит Петр, созвала совещание своих заранее сговорившихся участников — 9-ти епископов, живших в Москве. Совещание это объявило, что деятельность митрополита Петра была контрреволюционной и неканонической и что, ввиду его ареста и отсутствия, таким образом, управление Церковью, — они т.е., собравшиеся 9 епископов, организуют из себя Временный высший Церковный Совет (ВВЦС) и берут в свои руки управление Церковью».
Естественно, что их «церковный совет» моментально получил «официальное признание, разрешение на печать, канцелярию и, наконец, возможность печатать в типографии свои послания и широко распространять их». Осенью 1926 г. епископы Российской Православной Церкви подошли к вопросу об избрании нового Патриарха. Путем опроса и собирания мнений, по единогласному решению в Патриархи был избран митрополит Кирилл (Смирнов) Казанский, который с 1922 г. томился в ссылке.
В это же время Сергий Страгородский в особом секретном обращении к епископам тоже поднял вопрос об избрании Патриарха. Будучи наделенным особой церковной властью — заместителя Патриаршего Местоблюстителя, на время — невозможное управлять Петру (Полянскому), он начал собирать подписи... в свою честь.
В ноябре 1926 г. имелись 72 подписи под актом избрания митрополита Кирилла (Смирнова) Патриархом, а 8 мая 1927 г. в Москве Сергием Страгородским был собран Синод. В состав этого Синода вошли лояльные к советской власти епископы и бывшие члены Высшего Церковного Совета. И те и другие — анафематствованные... Сам же Сергий, после длительной с ним работы ГПУ, согласился сотрудничать с советской властью, не только как гражданин России, а официально, как якобы глава Церкви... Да, он стал главой, но не Христовой Церкви, а краснопролетарского сектантского движения, религиозно настроенной группы лиц, замкнувшихся в своих узких интересах, принявших свое, отдельное учение о вере и отколовшихся от Истинной Церкви. Посовещавшись, Синод обратился в НКВД для официальной регистрации своего Высшего Церковного Управления. Им была выдана позорная справка за №22-4503-62 от 20 мая 1927 года, которая подтверждала, что «препятствий к деятельности органа, впредь до утверждения его не встречается»[6].
Таким образом в России начала официально, под пристальным надзором НКВД, действовать новая большевистская структура, деятельность которой характеризовалась оппозиционно и весьма враждебно по отношению к церковной иерархии Российской Православной Церкви: ссыльные епископы увольнялись на покой, возвращающиеся из ссылки ненадежные для сотрудничества с советской властью назначались на кафедры в глубинки. На влиятельные кафедры и наиболее известные становились новые люди — абсолютно лояльные к советской власти. Так образовалось сатанинское ядро, активно поддерживающее политику Сергия Страгородского и большевиков. Так уклонившееся в еретичество и раскольничество самочинное сборище разрушителей и реформаторов Христовой Церкви и строителей коммунизма захватила власть в свои, испачканные кровью руки. Таким составом они хотели захватить власть над всем миром, распространяя в нем свое «православие»...
«Древние... иное нарекли... ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками называли они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся: раскольниками, разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных, и о вопросах, допускающих уврачевание: а самочинными сборищами, собрания, составляемыя непокорными пресвитерами или Епископами и не наученным народом. Например, аще кто, быв обличен во грехе, удален от священнослужения не покорился правилам: а сам удержал за собою предстояние и священнослужение, и с ним отступили некоторые другие, оставив Кафолическую Церковь: сие есть самочинное сборище...».
Чуть меньше половины священноиерархов Российской Истинно-Православной Церкви — открыто и последовательно объявивших митрополита Сергия предателем — порвали с ним каноническое и молитвенное общение. Эту оппозиционную группу возглавили: митрополит Иосиф (Петровых) Петербургский, митрополит Агафангел (Преображенский) и архиепископ Серафим (Самойлович) Угличский.[8] Постепенно число епископов в этой группе стало возрастать и Сергий Страгородский, чувствуя себя в меньшинстве — донес на них в соответственные органы и объявил их контрреволюционерами... ГПУ не заставило себя долго ждать и арестовало 15 активнейших оппозиционеров: Митрополит Иосиф (Петровых) Петербургский оказался в ссылке в Устюжском уезде Новгородской губернии, Архиепископ Серафим (Самойлович) Угличский — в Соловках, Архиепископ Варлаам (Ряшенцев) бывший Пермский — в Ярославской тюрьме, Епископ Дмитрий (Любимов) Гдовский — в Ленинградской тюрьме, Епископ Алексий (Буй) Уразовский — в Соловках, Епископ Виктор (Островидов) Боткинский — в Соловках, Епископ Максим (Жижиленко) Серпуховской — в Соловках, Епископ Афанасий (Молчановский) Сквирский — в Соловках, Епископ Нектарий (Трезвинский) Яранский — в ссылке в Казани, Епископ Иларион (Бельский) Почерский — в Соловках, Епископ Павел Ялтинский — в ссылке, в Харькове, Епископ Василий Каргопольский — в ссылке, неизвестно где, Епископ Сергий (Никольский) бывший Бузулукский — в ссылке, неизвестно где, Епископ Иосиф бывший Вирский — в ссылке, не известно где, Епископ Дамаскин (Цедрик) Глуховский — в тюрьме, в Москве.
Поминовение этих епископов Сергием Страгородским было запрещено.
История также неумолимо свидетельствует и о том, что от Сергия, на то время, отделились все митрополиты, которых поставил патриарх Тихон в свои заместители: митрополиты Петр (Полянский), Агафангел (Преображенский), Кирилл (Смирнов), а также заместители Петра Полянского: Иосиф (Петровых) и Михаил (Ермаков). Священномученик митрополит Иосиф принадлежит к тем ключевым фигурам в истории Русской Православной Церкви ХХ века, которые вызывали и вызывают немало споров. С его именем связано возникновение самого сильного церковного движения сопротивления богоборческой политике советских властей и компромиссному курсу соглашений части церковного руководства с правительством. В то же время не вызывает сомнений, что Владыка Иосиф был одним из самых выдающихся архиереев 1920-1930-х гг., горячим молитвенником, опытным иноком, аскетом, крупным богословом. В 1981 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей причислил Митрополита Петроградского к Лику Святых среди новомучеников и исповедников российских. Уже несколько лет обсуждается и вопрос его возможной канонизации и Московской Патриархией.
Будущий митрополит родился 15 декабря 1872, в г. Устюжна Новгородской губ. в мещанской семье. Глубокая вера и стремление послужить Богу отмечались у него с раннего детства.
Первые годы учебы прошли в Устюженском Духовном училище. Затем Иоанн поступил в Новгородскую Духовную семинарию. В 1899 г. был оставлен профессорским стипендиатом при академии. 9 сентября 1900 г. Иоанн был утвержден исполняющим должность доцента академии по кафедре Библейской истории. Пострижение в монашество было совершено 26 августа 1901 г. в Гефсиманском скиту от Троице-Сергиевой Лавры, с наречением именем Иосиф. После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело важное значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно будет и сочтено за малодушие или безчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерег Господь. Работай Господеви духом горяще». Слова эти были восприняты как завет и хранились в душе Владыки всю жизнь, имея огромное значение для его деятельности. 30 сентября того же года монах Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 14 октября – во иеромонаха.
В феврале 1903 г. его удостоили степени магистра богословия и утвердили в звании доцента, а через некоторое время, 9 декабря 1903 г., назначили экстраординарным профессором и инспектором Московской ДА. За церковные заслуги 18 января 1904 г. отца Иосифа возвели в сан архимандрита. В этом же сане он отбыл в июне 1906 г. для несения послушания настоятеля первоклассного Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря в Холмской епархии. Через год, согласно определению Святейшего Синода архимандрит Иосиф перемещен настоятелем первоклассного Юрьева монастыря в Новгороде. Новое постановление Синода от 27 февраля 1909 г. вознесло его на высокую ступень епископского служения.
Хиротония во епископа Угличского, викария Ярославской епархии происходила 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге. Совершали ее видные иерархи Русской Православной Церкви: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимiр (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан, архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) в сослужении многочисленного духовенства. В то время Владыка стремился как-то осмыслить свои движения и настроения, понять себя. Именно тогда он понял, что выбрал правильный жизненный путь. Преосвященный Иосиф очень любил служить литургию и служил ее каждый день.
С 27 февраля 1909 г. вплоть до закрытия обители в 1923 г. Владыка был настоятелем Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в городе Ростове Великом. В мае 1913 г. он встречал там императора Николая II. Но и после закрытия обители преосвященный Иосиф до августа 1926 г. являлся настоятелем созданной братией церковной общины.
С 1910 г. он был уже первым викарием Ярославской епархии, которую с 1907 по декабрь 1913 гг. возглавлял в сане архиепископа будущий св. Патриарх Московский и всея России Тихон (Белавин). До революционных потрясений 1917 г. Владыка успел написать и большей частью опубликовать около 80 трудов, в том числе 11 томов своего дневника и 10 статей в Православной Богословской энциклопедии. Еп. Иосиф уделял внимание примирению со старообрядцами. 31 мая 1917 г. вместе с епископом Уфимским Андреем (Ухтомским) и единоверческим протоиереем Симеоном Шлеевым он присутствовал на Соборе старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, проходившем на Рогожском кладбище в Москве, подписал «Обращение» к Собору и имел беседы со старообрядческими архиереями. Через несколько месяцев Владыка стал участвовать в работе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг.
В 1918 г. епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией. А уже вскоре последовал его первый арест в Ростове 7 июля 1919 г. Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден без вынесения приговора. Мужественное поведение преосвященного не прошло мимо внимания церковного руководства и 22 января 1920 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен Святейшим Патриархом Тихоном архиепископом Ростовским, викарием Ярославской епархии.
Новый конфликт с представителями советской власти не заставил себя ждать. 26 апреля 1920 г. специальная комиссия вскрыла мощи Ростовских Чудотворцев в Успенском соборе, Спасо-Яковлевском Димитриевом и Авраамиевском монастырях. Архиепископ Иосиф организовал и возглавил крестный ход с выражением протеста против этой варварской, незаконной даже в свете советских декретов акции. За это 8 июня 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к 1 году заключения условно с предупреждением о неведении агитации.
Весной 1922 г. на Русскую Православную Церковь обрушились новые тяжелые испытания – развернутая по указанию Политбюро ЦК РКП(б) кампания по изъятию церковных ценностей и обновленческий раскол, также непосредственно организованный органами государственной власти, в частности ГПУ. После ареста Патриарха Тихона в мае 1922 г. власть в Церкви на год захватили просоветски настроенные обновленцы, сформировавшие свое Высшее церковное управление.
Архиепископ Иосиф также был арестован в мае 1922 г. по делу «о противодействии изъятию церковных ценностей» и 19 июля приговорен в г. Ростове Ярославским губернским революционным трибуналом к 4 годам лишения свободы. После этого - третьего за последние три года - ареста Владыка был вынужден дать подписку «не управлять епархиею и не принимать никакого участия в церковных делах и даже не служить открыто» (см. заявление митр. Иосифа от 24 июня 1927 г. в хранящейся у частного лица папке «Материалы для истории Русской Церкви за 1922-30 гг. Еп. Иннокентий (Старая Русса)»). По предписанию председателя ВЦИК М.И. Калинина от 5 января 1923 г. он оказался освобожден досрочно.
После освобождения Владыка затворился в Угличском Алексеевском монастыре и оттуда все же негласно управлял епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и народную любовь. Верующие всячески поддерживали своего архипастыря. После освобождения в июне 1923 г. Патриарха Тихона начался резкий спад влияния обновленчества. Борьбу с обновленчеством в Ярославской губернии возглавлял архиепископ Ростовский. Так, в письме начальника Ярославского губернского отдела ГПУ в ОГПУ от 8 августа 1923 г. говорилось: «Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда». Но, несмотря на противодействие ГПУ, архиепископ продолжал борьбу за Православие. В мае 1924 г. он был назначен членом Священного Синода при Патриархе. Правда, будучи переведен в марте 1924 г. на Одесскую кафедру, Владыка не смог водвориться там из-за противодействия обновленцев и местных властей, и оставался проживать в Ростове на положении управляющего Ростовским викариатством до осени 1924 г., когда был назначен управляющим Новгородской епархией.
Когда 7 апреля 1925 г. скончался Святейший Патриарх Тихон, Местоблюстителем Патриаршего Престола согласно его завещанию стал митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Архиепископ Иосиф с шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении св. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий св. митрополиту Петру. В своем распоряжении от 6 декабря 1925 г. – за несколько дней до ареста – последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым).
После ареста Владыки Петра (Полянского) руководство Русской Церковью перешло к митрополиту Сергию. Правда, весной 1926 г. был освобожден митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), который по завещанию Патриарха Тихона являлся вторым кандидатом на должность Местоблюстителя Патриаршего Престола. 18 апреля он выпустил послание о своем вступлении в права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя. Но большинство архиереев, в том числе и архиепископ Иосиф, поддержали митрополита Нижегородского, который сохранил руководство Русской Церковью на время заключения Владыки Петра.
Эта активная поддержка, вероятно, способствовала тому, что в августе 1926 г. архиепископ Ростовский, уважаемый повсюду за свою аскетическую жизнь и ученость, был назначен митрополитом Ленинградским. По словам указа, Владыку Иосифа назначили «вследствие настоятельной просьбы верующих» с возведением его в сан митрополита с возложением белого клобука, креста на клобук и митру. «Из послушания» преосвященный Иосиф принял назначение, но возражал, чтобы именоваться Ленинградским.
Верующие жители северной столицы встретили Владыку с большой радостью, как стойкого борца за чистоту Православия. На всенощной Троицкий Собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев, был переполнен народом. «Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные», – писал о. М. Чельцов. «Митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие…Совершенно аскетического облика монах привлекал к себе и нравился; в богослужении у него не было ничего вычурного: просто и молитвенно… Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивым к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его… И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, – словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец».
Митрополит Иосиф 13 сентября вечером уехал из Ленинграда в Ростов, чтобы проститься с прежней паствой. Вернуться на берега Невы ему уже никогда не было суждено. Будучи вызван в Москву ОГПУ, в разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е. Тучковым Владыка отрицательно отнесся к предложенному плану легализации Патриаршей Церкви путем значительной уступки советской власти духовной свободы Церкви. В результате ему был запрещен выезд из Ростова.
В начале декабря 1926 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий был арестован. Его обязанности перешли к митрополиту Иосифу. Однако, предвидя и для себя невозможность в ближайшем будущем исполнять столь высокое церковное послушание, Владыка Иосиф обратился 25 ноября (8 декабря) 1926 г. с завещательным посланием «К архипастырям, пастырям и пасомым Русской Православной Церкви». В нем он определял, в случае непредвиденных событий (ареста, ссылки, расстрела), дальнейший порядок «канонически неоспоримого» преемства высшей власти в Церкви. Митрополит Иосиф по возникшей тогда традиции назначил трех возможных преемников: архиепископов Свердловского Корнилия (Соболева), Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича).
Предчувствие ареста не обмануло Владыку Иосифа – 29 декабря 1926 г. в Ростове он вновь оказался под стражей. Власти хотели услать подальше от Москвы и Ленинграда твердого в своих убеждениях архиерея. Арестованного митрополита доставили в Николо-Моденский монастырь Устюженского района, где в это время обитало всего 10 монахов, с запрещением покидать его. Это была настоящая ссылка. Но, обладая значительным авторитетом и решительным характером, преосвященный Иосиф продолжал управлять Ленинградской епархией через своих викариев – епископа Гдовского Димитрия (Любимова) и епископа Нарвского Сергия (Дружинина).
Важным переломным рубежом в истории Русской Православной Церкви стали события второй половины 1927 г. 29 июля освобожденный из заключения митрополит Сергий (Страгородский), совместно с членами созданного им Временного Синода выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларацию 1927 г.) о лояльности Русской Церкви советской власти, одновременно был допущен контроль ОГПУ над кадровой политикой Московской Патриархии. Такие компромиссы были негативно восприняты многими священнослужителями и мiрянами. И ярче всего это недовольство и возмущение проявилось в Ленинграде.
13 сентября 1927 г., вероятно по настоянию ОГПУ, на заседании Временного Синода под председательством митр. Сергия, «по соображениям большей пользы церковной», решено было перевести Владыку Иосифа на Одесскую кафедру.
Этот указ вызвал среди верующих Ленинграда бурю возмущения. Сам Владыка Иосиф «воспринял указ, – по свидетельству современника, – как величайшую несправедливость, как следствие интриги». В своем письме от 28 сентября Владыка Иосиф сообщал об отказе подчиниться указу, как неканоничному, принятому под влиянием посторонних факторов и поэтому пагубно сказывающемуся на церковной организации, что послушание «церковной власти» он оказывать не желает, поскольку сама «церковная власть» находится в рабском состоянии. Оценивая поступок Владыки, можно полностью согласиться с утверждением в биографическом справочнике «За Христа пострадавшие»: «Совершенно неосновательны обвинения митрополита Иосифа в раздражительности, корысти и честолюбии, из-за которых он будто бы отказывался от перемещения на Одесскую кафедру. Трудно представить себе большее непонимание его горячего, пылкого сердца. Образно говоря, он шел свидетельствовать Истину и умирать за Христа, что казалось ему единственно возможным и правильным в той ситуации, а его отсылали в тыл, чтобы он не мешал достижению компромисса, воспринимавшегося им как предательство. Побудительными причинами для отказа от Одесской кафедры и разрыва с митрополитом Сергием (Страгородским) были проводимая митрополитом Сергием реформа отношений Церкви с государством и чуждое всякой корысти, дипломатии и политического расчета стремление митрополита Иосифа стоять за Истину до смерти».
12 декабря 1927 г. митр. Сергий принял в Москве делегацию, состоявшую из еп. Димитрия (Любимова), прот. Викторина Добронравова и мiрян И.М. Андреевского и С.А. Алексеева. Они передали Заместителю Местоблюстителя три протестных послания от духовенства и мiрян, архиереев и ученых с настоятельным требованием отказаться от политики полного подчинения Церкви богоборческому государству. Беседа, однако, не дала результата – митр. Сергий остался непреклонен, изменить политику и вернуть митр. Иосифа отказался. Горечь ленинградцев была очень велика, и через несколько дней родилось так называемое движение иосифлян.
После возвращения делегации в Ленинград еп. Гдовский Димитрий и еп. Нарвский Сергий, взяв на себя инициативу, подписали акт отхода от митр. Сергия (13/26 декабря), «сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого». Уже в январе 1928 г. еп. Димитрий объявил митр. Сергия безблагодатным, и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с ним. В ответ Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Синод 30 декабря приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших ленинградских епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), зачитанное в Никольском Богоявленском соборе епископом Николаем (Ярушевичем). С этого времени Московская Патриархия (в лице митр. Сергия и созданного при нем синода) стала считать неподчинившихся священнослужителей раскольниками. Решение ленинградских викариев отойти от митр. Сергия было принято самостоятельно, тем не менее, до его официального провозглашения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал еп. Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М.А.[гафангела] о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам…»
7 января митр. Иосиф в письме в Ленинград вновь одобрил действия своих викариев: «…Для осуждения и обезвреживания последних действий митр. Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св. Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений…». «И если бы даже уничтожить вовсе меня и мое участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдет дальше без малейшей надежды на полное искоренение… Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митрополита Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, доказали каждому, даже неграмотному крестьянину…»
Митр. Иосиф 24 января/6 февраля 1928 г. подписал акт отхода от митр. Сергия в составе Ярославской епархии. В этот же день появилась его резолюция о согласии возглавить отделившихся от митр. Сергия в Ленинградской епархии: «Митрополит Ярославский Агафангел с прочими епископами Ярославской Церковной области отделились также от митр. Сергия и объявили себя самостоятельными в управлении вверенными им паствами, к чему я присоединил свой голос. По сему благому примеру нахожу благовременным открыто благословить подобное же правильное отделение части Ленинградского духовенства со своими паствами. Согласен на просьбу возглавить это движение своим духовным руководством и молитвенным общением и попечением; готов не отказать в том же и другим, желающим последовать доброму решению ревнителей Христовой истины. Молю Господа, да сохранит всех нас в единомыслии и святой твердости духа в переживаемом Церковью новом испытании».
Особенно ярко и аргументированно Владыка Иосиф высказал свою церковную позицию в февральском 1928 г. письме к известному ленинградскому архимандриту Льву (Егорову): «…дело обстоит так: мы не даем Церкви в жертву и расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от Нее, а их откалываем от себя и дерзновенно говорим: не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами Ее, предателями и убийцами Ее считаем тех, кто не с нами и за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь Митр. Сергию, а Вы, ему послушные, идете за ним в пропасть Церковного осуждения».
Иосифлянское движение позднее стали называть Истинно-Православной Церковью. Данный термин ввел сам митрополит Петроградский, употребив его в 1928 г. в одном из своих писем. Стремясь овладеть ситуацией, митр. Сергий 19 февраля назначил в Ленинград митрополита Серафима (Чичагова), что, однако, не погасило страсти. Наконец, Синод прибег к более жестким мерам и своим решением от 27 марта уволил с кафедр и запретил в священнослужении митр. Иосифа и единомысленных с ним епископов. По словам митр. Иоанна (Снычева), «все указанные архиереи… решительно пренебрегли запрещением и продолжали служить и управлять епархиями».
Иосифлянское движение с самого начала приобрело политическую антиправительственную окраску, выйдя за чисто религиозные рамки. Не без оснований некоторые исследователи считают, что «ядро идеологии иосифлянского раскола — отрицательное отношение к отечественной советской действительности, а церковно-канонические мотивы лишь внешняя оболочка». В трагические годы великого перелома движение имело немалую оппозиционную властям социальную базу. Очевидцы вспоминали: «В церкви Воскресения-на-Крови тогда было очень много народу... Сюда хлынула масса раскулаченных... Сюда приходили все обиженные и недовольные. Митрополит Иосиф невольно стал для них знаменем». Не случайно одним из основных требований всех "непоминающих" было отстаивание постановления Всероссийского Поместного Собора от 15 августа 1918 г. о свободе политической деятельности членов Церкви. И государственные органы, по свидетельству архивных документов, расценивали именно иосифлян как своих главных противников среди всех религиозных течений и конфессий.
Существует традиция называть иосифлян раскольниками. Она восходит к указу митр. Сергия и Свящ. Синода от 6 августа 1929 г. Сами же иосифляне себя раскольниками никогда не считали и действительно ими не были. Все сторонники митр. Иосифа признавали главой Русской Церкви пребывавшего в тюрьмах и ссылках Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра (Полянского).(Необходимо добавить, что со стороны единственного законного в то время Первоиерарха Русской Церкви Митр. Петра никогда не было наложено прещений на Митр. Иосифа и "иосифлян". В дальнейшем Катакомбная Церковь, как и Зарубежная, признавала своим Первоиерархом Митр. Петра вплоть до его мученической кончины в 1938 г. – прим. Ред. «ЦВ».) Участники движения не придерживались особенных обрядов, и не пытались создать самостоятельную параллельную Церковь.
Главной тактической целью иосифлян было привлечение на свою сторону большей части духовенства, прежде всего епископата, и, в конечном счете, завоевание Высшего Церковного Управления в существующей Патриаршей Церкви. Именно поэтому ленинградские архиереи вышли из области своих полномочий — обращались с архипастырскими посланиями в различные города с целью склонить на свою сторону духовенство и мiрян, рукополагали священников и с мая 1928 г. начали совершать хиротонии тайных епископов для других епархий. Всего иосифлянами было поставлено 28 таких архиереев: еп. Серпуховский Максим (Жижиленко), еп. Ингерманландский Роман (Руперт), еп. Вытегорский Модест (Васильков), еп. Псковский Иоанн (Ложков), еп. Донской Иннокентий (Шишкин), единоверческий еп. Охтенский Алипий (Ухтомский) и другие. Со временем тактика иосифлян менялась. Так, на январском 1928 г. акте отхода воронежского духовенства от митр. Сергия Владыка Иосиф написал резолюцию: «Управляйтесь сами, самостоятельно — иначе погубите и меня и себя». Аналогичные ответы разослал митрополит и другим сочувствовавшим ему архиереям, таким образом показывая, что в тот период он не желал централизации движения и брал на себя лишь идейное руководство. Но уже вскоре стало ясно, что для завоевания Высшего Церковного Управления нужна сплоченная, хорошо организованная сила. Следует отметить существование свидетельств о заявлениях митр. Иосифа, что Патриарх Тихон еще в 1918 г. тайно назначил его своим первым Заместителем.
Неверным является утверждение, что движение постепенно угасло само. Несомненно, главной причиной его упадка стали широкомасштабные репрессии органов ОГПУ. Например, документы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга свидетельствуют, что из 22 иосифлянских храмов города лишь 6 перешли затем под управление митр. Сергия, 17 же были закрыты властями. Постепенно гонения на иосифлян нарастали, архиеп. Димитрий был арестован 29 ноября 1929 г. по обвинению в том, что он «состоял фактическим руководителем церковной группы "Защита истинного православия", совместно с руководящим ядром этой группы вел контрреволюционную агитацию, направленную к подрыву и свержению советской власти. Принимал духовенство и руководил этой группой по СССР». Постановлением Коллегии ОГПУ от 3 августа 1930 г. архиеп. Димитрий был приговорен к 10 годам концлагеря. Считается, что в 1933 г. с легальной деятельностью "непоминающих" было покончено. Действительно, в этом году в Москве был закрыт их последний храм. Аналогичные попытки предпринимались в Ленинграде. Еще в 1932 г. была уничтожена одна из основных опор иосифлян – монашество. В одну ночь 18 февраля в ленинградских тюрьмах исчезли практически все оставшиеся на свободе иноки, а также связанные с монастырями представители приходского духовенства и мiрян – всего около 500 человек Сам Владыка Иосиф оказался арестован 12 сентября 1930 г., переведен сначала в ленинградскую тюрьму, где подвергался усиленным допросам, а затем в декабре 1930 г. в Москву. 3 сентября 1931 г. митрополит по делу «Всесоюзного центра Истинное Православие» был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок.
В 1937 г. митр. Иосиф жил в Чимкенте вместе со св. митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), взгляды которого к тому времени претерпели заметную эволюцию. Первоначально св. митр. Кирилл занимал среди других непоминающих довольно мягкую позицию по отношению к митр. Сергию. Однако в ссылке он сблизился с иосифлянами и в письме к иеромонаху Леониду от 8 марта 1937 г. писал об «обновленческой природе Сергианства», а также подчеркивал: «С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от Петроградской епархии первый протест против затеи м. Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности».
Митрополит Иосиф был арестован 24 июня 1937 г. Мирзояновским районным отделом НКВД и помещен в тюрьму г. Чимкента. Он проходил по одному делу со св. митрополитом Кириллом (Смирновым) (с которым Митр. Иосиф содержался в одной камере – прим. Ред. «ЦВ») и епископом Евгением (Кобрановым), арестованными 7 июля. В обвинительном заключении от 19 ноября 1937 г. говорилось: «Петровых Иосиф являлся заместителем Смирнова К.И. и, в случае ареста последнего, Петровых должен был возглавить контрреволюционную деятельность организации. Помимо этого, Петровых проводил работу по концентрации контрреволюционных сил церковников вокруг контрреволюционной организации, вел новую вербовку членов и организовывал контрреволюционные ячейки на местах». Заседанием Тройки Управления НКВД по Южно-Казахстанской области от 19 ноября 1937 г. митрополиты Иосиф и Кирилл (и с ними епископ Евгений) были приговорены к высшей мере наказания. Эти два духовных столпа Русской Церкви прославили Христа Бога своей мученической кончиной в навечерье Михайлова дня. 7/20 ноября 1937 г. их расстреляли и похоронили в Лисьем овраге под Чимкентом.
Середину 1940-х гг. можно считать фактическим концом иосифлянского движения. Последние его представители окончательно теряют свою обособленность. Значительная часть из немногих выживших в лагерях известных иосифлянских деятелей примирилась с Патриархией. Другая часть представителей иосифлянского движения, до конца оставшаяся непримиримой, полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию.
Таким образом, хронологическими рамками иосифлянского движения являются 1927 – середина 1940-х годов. Иосифляне стали заметным явлением в церковной жизни рассматриваемого периода. Они попытались осуществить третий (отличный от катакомбного или избранного митр. Сергием) путь для Православной Церкви в СССР – легальной или полулегальной оппозиции. Движение потерпело поражение прежде всего вследствие резко антирелигиозной, безкомпромиссной политики советского режима в конце 1920-1930-х гг. Однако, борьба иосифлян показала силу нравственного сопротивления русского народа утверждавшемуся тоталитарному режиму, явила целый сонм святых новомучеников и исповедников, многие из которых были причислены к лику святых как Русской Зарубежной Церковью (1981 г.), так и Русской Православной Церковью Московского Патриархата (2000 г.).
Исповедники Истинного Православия, сподобившиеся воочию увидеть дела советской власти и пережившие попущенные Богом испытания, сохранив в себе священное достоинство, до последнего своего выдоха стоявшие в Истине, наставляли верных чад Христовой Церкви: о свершении страшного пророчества – явления в мир антихриста, который «насколько может прячет свое истинное лицо и действует пока что как бы в безличной форме антихриста коллективного» Схимонах Епифаний (Чернов).
Слово «анти», в переводе с греческого имеет два смысла: «против» и «вместо». Антихрист – означает не только против Христа, но и вместо Христа. Я – против Христа и я – вместо Христа, понятия равные по духу. Целью антихриста всегда было встать на место Бога. Целью большевиков было – уничтожение Церкви Христа. Единство целей антихриста и большевизма придало этой битве особую тираническую динамику. Умысел антихриста воплощался, большевики думали, что воплощают свои... Для достижения заветной цели «зверь из бездны» выбрал три метода: «Человека – запугать, веру – оболгать, Церковь – подменить! Первый метод и основной - это метод страха и ужаса: гонение, насилие, террор. Второй метод - метод лжи, клеветы и обмана. Третий - метод подлога или подмены Церкви. В противовес истинствующей Церкви, которая исповеднически борется против антихриста, создают некую псевдоцерковь (лжецерковь), которая действовала бы в целях антихриста.
| |
| Просмотров: 575 | | | |